— Я ведь позвонила тебе четвертой. И только от отчаяния, честное слово. Три раза! Три мои подруги, самые близкие, стоило им услышать, что я попала в беду, заявили, что ничего не могут сделать. Вот совсем ничего! И лучше бы мне им не звонить со всякими глупостями. А ты приехала — сразу. Хотя мы-то подругами никогда не были.

— Изабель, мне… очень жаль, — отозвалась Маред в трубку. — Жаль, что они так поступили…

— А уж мне-то как жаль, — спокойно и очень ясно отозвалась Изабель. — Потому что у нас, Кармайклов, память хорошая на все: и на доброе, и на дурное. Папенька всегда говорит, что люди, как и корабли, проверяются штормом. Вот и я проверила. Хорошо, что теперь знаю кое-кому цену. А ты запомни: если когда-нибудь случится такое, что я смогу помочь, от Изабель Кармайкл отказа не будет. И приезжай в гости, очень прошу!

— Хорошо, — пообещала Маред, окончательно смутившись. — Я обязательно приеду! Только сейчас действительно не могу.

— Ну, как сможешь, конечно! — защебетала Изабель, возвращаясь к прежнему легкомысленному тону. — Я буду ждать, милочка…

Она почти успела сунуть фониль в сумочку, как тот снова зазвонил. Номер, засветившийся на экране, был совершенно незнаком, в отличие от голоса.

— Здравствуйте, дорогая, — жизнерадостно сказал тьен Чисхолм, парой безобидных слов заставив внутренности Маред скрутиться в узел от страха. — Очень хотелось бы с вами увидеться. Вот завтра, например. Что вы на это скажете?

А она-то была уверена, что обещанный вечер с Корсаром — худшее из возможных зол.

Глава 13. О злости и несладком чае

— Завтра? Во сколько? — спросила Маред, с отвращением слыша свой испуганный голос.

— А это как вам будет удобно. Вы ведь заняты весь день, да и после работы под присмотром. Так что, скажем, в обед. Встретимся в приятном местечке, выпьем чаю, побеседуем. Хотя вы ведь кофе предпочитаете?

Маред покорно выслушала указания, куда и во сколько выйти, не обманываясь мнимой любезностью тьена Чисхолма. Посмотрела на погасший фониль и подумала, что лэрд Макмиллан был прав: старый аппаратик следует менять. Хорошо бы вместе с именем, городом и даже страной, потому что Великобриттия на самом деле очень мала, если нужно кого-то разыскать, обладая деньгами и связями. Надо же, какая внимательность, даже про кофе помнит!

Она вернулась на учебную площадку, села в мобилер и поехала, старательно руля между расставленными по полю деревянными пирамидками. Три десятка пирамидок, и две штуки из них Маред сбила. Целых две!

— Очень неплохо, — почему-то довольно сказал наставник, поднимая сбитые ею фигурки. — Не безупречно, но для женщины… Вы запомнили, что ошибаетесь на поворотах? В следующий раз поучимся делать именно их. А теперь попробуйте еще раз.

Ах, почему в жизни нельзя так? Ошиблась — попробовала проехать заново. Ситуацию, отношения, разговор… Но что она могла бы изменить? С какого момента все рухнуло в пропасть, и уже ничего нельзя было исправить?

Кража даблиона? Но не встреться она с Монтрозом, сейчас уже была бы отчислена за неуплату. Не конец света, но крах лично ее, Маред, жизни. Наверное, следовало иначе вести себя с лэрдом стряпчим там, в его спальне. Честно все рассказать, попросить отпустить, обещать, что больше никогда не пойдет на подобное. Мог бы Монтроз отпустить ее без всяких наказаний? Уже не узнать…

Или окончательно пропало, когда она поддалась на шантаж? А что ей было делать? Репутация порядочной женщины — единственное состояние, которое у нее осталось. И даже возможности самого королевского стряпчего бессильны против пары гнусных снимков, отправленных в газету или ее декану. Ведь это так просто! И, главное, ничем не остановить!

Присланный лэрдом экипаж уже ждал ее возле ворот школы. И весь путь до Мэйд Вэл Маред угрюмо думала то о завтрашнем разговоре с Чисхолмом, мучаясь предположениями, чего от нее могут потребовать, то тоскливыми предчувствиями сегодняшнего вечера.

А в особняке ее первой встретила экономка, поливающая цветы в холле. Маред она приветливо улыбнулась и сообщила, что его светлость ждет тье Уинни после ужина. Да, он сам уже поужинал и занимается в библиотеке.

Маред вздохнула, представив роскошный письменный стол, стоящий там. Что там говорил Монтроз про интимные фантазии? Неужели обязательно осуществлять их именно с ней?

На ужин Эвелин подала курицу в белом италийском соусе с розмарином, молодой картофель и салат из зеленой фасоли со спаржей. В этот раз Маред ела одна, и огромная сияющая столовая показалась особенно холодной и чужой, несмотря на букет простеньких цветов — явно с клумбы — посреди стола. Цветы были те самые, огненно-оранжевые, с пестрыми лепестками и резными листиками, но в круглой вазочке из белоснежного фарфора смотрелись чудесно. Наверное, правильная упаковка может выгодно подать любое содержимое, как дорогое платье —.девушку-простушку. Маред еще сильнее помрачнела — сегодня все мысли упорно сворачивали на то, что ей здесь не место.

В ванную она пошла, словно на каторгу. Быстро ополоснулась, заколебавшись только в одном — стоит ли переодеваться. Про ее наряд лэрд ничего не говорил. Но ведь это пока ее единственное приличное платье для конторы, и если шелк испачкается или порвется… Маред решительно свернула к себе и переоделась в платье из светлого муслина в цветочек. Тонкое, летнее, купленное еще в первый году учебы и уже изрядно потертое, а потому переведенное в домашние. Юридическая фея? Ну и баргест с вами и вашими фантазиями, милэрд!

На порог библиотеки она и подавно ступила, как в логово дракона, вздохнув облегченно — Корсара там не было. Это ничего не значило, но вдруг передумал? Хотя бы относительно стола…

Она прошла по светло-коричневому паркету, потрогала зачем-то подоконник, глянула в окно, за которым сгущались сумерки, подошла к полкам.

— А я вас уже заждался.

Вздрогнув, Маред обернулась, расставаясь с надеждой, что все обойдется без… фантазий.

Монтроз, уже в халате и с влажными волосами — тоже только из ванной — смотрел на нее без обычной усмешки. Наверное, это было плохо…

Во рту мгновенно пересохло. Маред невольно сделала шаг назад под изучающим холодным взглядом. Позади был стол.

— Вторая попытка, — усмехнулся все-таки Корсар, не двигаясь с места. — Вы напрасно не оставили то платье. Это вам совершенно не идет.

— Вы не давали указаний, — напряженно ответила Маред. — Мне… переодеться?

— Не стоит. Просто снимите его.

Что, прямо вот так? Маред стиснула зубы, стараясь смотреть прямо, но не встречаясь с лэрдом взглядом, замешкалась, потом ожесточенно дернула непослушными пальцами шнуровку. Распустила ее и стянула платье.

Что дальше? Корсет она нарочно надевать не стала, так что теперь осталось только белье. Рубашка и панталоны прилипли к влажной после мытья коже, и Маред уже взялась за кружевной край сорочки…